Пуританский джихад

В вещи под названием «Первая реформаторская церковь» (First Reformed) Шрейдер облекает свои многолетние религиозные завихрения в предельно сдержанную и сухую форму, с привлечением цитат из высокой классики кинематографа, не отказывая себе, с другой стороны, и в вызывающем религиозном киче. Это по-настоящему богоискательское (но не богоборческое!) кино, в котором, при желании (как и везде) можно найти то, что оскорбит «чувства верующих», а можно то, что заставит всех остальных думать. Главный герой - священник указанной церкви (Итан Хоук) мучится комплексом вины (убедил сына идти служить в Ирак, где его, конечно, убили) и, скорее всего, раком желудка. Когда его просит о разговоре жена молодого «зеленого» активиста (Аманда Сейфрид), уверенного в том, что Земля вот-вот погибнет и потому не стоит плодить детей (эта уверенность сквозит и в фильме открытия фестиваля, «Короче» Александра Пейна), святой отец понимает, что а) он не в состоянии ничего противопоставить этой логике и б) с алчностью нефтяных королей, дающих деньги на церковь, но при этом уничтожающих будущее людей, необходимо как-то бороться. Крепко пьющий падре, которому давно уже нечего терять, в приступе делириума решает воспользоваться начиненным взрывчаткой жилетом, оставшимся после суицида «эко-террориста». И подорвать всех собравшихся на праздновании 250-летия его церкви капиталистов и фарисеев. Но в дело внезапно, как Бог из машины, вмешивается всеисцеляющая и всепрощающая любовь…

"Желание"Фото: кадр из фильмаtrue_kpru

Любовь же самым парадоксальным образом торжествует и в показанном в параллельной программе «Венецианские дни» (Venice Days) израильском «Желании» (Ga'agua - Longing). Фильм Сави Габизона - нежнейшая трагикомедия об отце, узнавшем об этом своем статусе только после того, как уже потерял сына. Желание узнать поближе того, кого уже нет, приводит его к идее, абсурдность которой он прекрасно осознает: сыграть свадьбу погибшего сына и покончившей с собой от депрессии молодой девушки, с чьим безутешным отцом он познакомился случайно на кладбище. В лучшей сцене фильма он со своей бывшей женой отправляется к родителям погибшей невесты с целью проговорить с ними все детали будущей свадьбы. Следует ужасный скандал, ибо каждая семья считает, что их ребенок заслуживает лучшей пары. Родные продолжают жить после смерти, причем самым активным образом - в душах тех, кто не в силах считать их мертвыми, - таков мессидж этой трогательной, но не сиропной, не пошлой израильской картины.

"Самурайская песня"Фото: кадр из фильмаtrue_kpru

Потерявший кредит доверия таец Пен-эк Ратанаруанг показал в той же программе свою «Самуйскую песню» (Samui Song) - медитативную вариацию «нео-нуара», заставляющую зрителей напряженно чесать затылок. Но в комментариях режиссер объясняет, что его фильм - ода бесправной тайской женщине, нещадно эксплуатируемой в последнее время западными мужчинами. И против такого лома, уже нет приема. Героиня, актриса мыльных опер, со случайным знакомым решает замочить мужа - скаредного француза, миллиардера и импотента. Случайный знакомый совершает убийство огромным фаллосом, который муж изготавливает в своей мастерской явно в качестве сублимации. Но дальше эта увлекательная история совсем съезжает с катушек, скатываясь в типично-унылый азиатский «артхаус», который не оживляют ни лесбийские поцелуи, ни кровавая резня, ни попытки каннибализма.