Почему в Большой не пустили мужчин на шпильках Кирилла Серебренникова

Вокруг имени известного режиссера Кирилла Серебренникова – снова скандал. Большой театр отменил премьеру балета «Нуреев» в его постановке за три дня до спектакля. Причиной стала якобы «плохая готовность спектакля». А на самом деле?

Чтобы снять премьеру за три дня до показа – такого в истории Большого театра, по крайней мере, за последние сто лет, не было ни разу. В 1969 году всемогущий, хотя и малообразованный (скажем еще откровеннее – малограмотный) министр культуры СССР Екатерина Фурцева «расстроилась», увидев на прогоне, что балет «Лебединое озеро» кончается в общем трагически. И запретила спектакль. Который с тех пор, видимо, не зря гоняли по телевидению именно в особо трагические для СССР, по мнению руководящей КПСС, времена. Например, когда умирал очередной генсек. Но это было не за три дня до премьеры.

В 1987 году худсовет театра снял уже почти готовый балет на музыку Микаэла Таривердиева «Девушка и смерть». Причины тому знатоки балетного искусства называют разные – от интриг против тогдашнего «хозяина» Большого Юрия Григоровича, в конце концов пожертвовавшего должность главного балетмейстера в условиях перестроечного попрания всех и всяческих авторитетов, до банального объяснения, что в общем балет был, при всем уважении к автору музыки, бездарен. Об отмене данной премьеры говорили тоже сильно загодя, сенсацией решение худсовета не стало.

Нынешний директор Большого Владимир Урин принял решение буквально «в последнюю минуту». Серебренников с официальной версией отмены премьеры («спектакль не готов») не спорит. И по-человечески это понятно: Урин был одним из первых, кто вступился за Серебренникова, когда в руководимом тем «Гоголь-центре» провели обыск, а против коллег режиссера завели уголовное дело по обвинению в растрате бюджетных средств. Причем Урин заступался лично перед Владимиром Путиным, написав ему письмо-обращение. Это был смелый поступок.

По моему субъективному мнению, истиной причиной отмены балета «Нуреев» и переноса премьеры чуть ли на год вперед, что по театральным меркам может означать «навсегда», являются соображения не эстетического, а политического порядка. Руководителем Большого, согласно неписанной российской и советской традициям, доложен быть человеком, тонко чувствующим «политические эманации». Это повелось еще с тех пор, когда лично товарищ Сталин курировал театр и весь его репертуар, сравнивая труппу Большого с военными дивизиями – по степени влияния на зарубежную аудиторию.

А теперь представьте себе действо: в спектакле «Нуреев» мужчины кордебалета танцуют в колготках и на высоких (женских) каблуках. Помимо «танцев трансвеститов» (это тоже имелось) сквозь спектакль проходит тема однополой любви Рудольфа Нуреева, сбежавшего в 1961 году в Париже после гастролей Кировского театра (ныне Мариинский), чуть ли не перепрыгнув через турникеты в аэропорту (тема турникетов как «символов несвободы» тоже обыграна) к датскому танцовщику-гомосексуалисту Эрику Бруну.

А следующим шагом представьте себе реакцию на сей спектакль всякой обеспокоенной «чистотой скреп» общественности. Обвинения в «пропаганде нетрадиционных сексуальных отношений» будет самым мягким обвинением. Скандал 2005 года, когда аж в Государственной думе шумели и возмущались постановкой Большого оперой Леонида Десятникова «Дети Розенталя», написанной на либретто Владимира Сорокина, покажется детской шалостью на лужайке. Тем более, что тога у нас «скрепы» не было столь «надежно защищены законом», как сейчас. Тогда, кстати, спектакль не отменили. А теперь решили «перебдеть», несмотря на то, что в Москву на премьеру, обещавшую стать чуть ли не главным театральным событием сезона (помимо всего прочего, это еще и многожанровая постановка, там не только танцуют, но еще и говорят, например, «Нуреев» ругается нецензурно по-английски, что соответствует стилю его поведения), съехалось некоторое количество мировых театральных знаменитостей. Которым теперь предстоит посмотреть замену – «политически стерильный» балет «Дон Кихот». Хорошо еще, что не «Лебединое озеро». Что по-своему символично: когда в Ленинградском театре оперы балета (будущему театре им. Кирова, кстати) в 1931 со скандалом снимали премьеру балета Шостаковича «Болт» на производственну тему, выполненную в стиле эдакого «сатирического конструктивизма» (в эти времен крепнувшего сталинизма было уже не до таких «изысков» и вольностей в искусстве), то ее тоже заменили именно на «Дон Кихота». В 2005 году Большой реконструировал «Болт» уже на своей сцене.

Может, балет Серебренникова, который он ставил вместе с хореографом Юрием Посоховым, живущим нынче в США (сей факт - еще один раздражитель для «охранителей скреп»), тоже увидит сцену. Быть может, даже Большого театра. Но не сейчас, не в нынешнем общественном контексте. И уж точно только после того, как вокруг Серебренникова перестанут роиться уголовные дела. Причем, в данном случае, думаю, на руководство театра никто сверху не давил. Сами все теперь все прекрасно понимают.