НА МСВС

Эти и другие сообщения и аналитические обзоры доступны
на английском языке по адресу www.wsws.org

Новости и комментарии
Социальные вопросы
История
Культура
Наука и техника
Философия
Рабочая борьба
Переписка
Трибуна читателя
Четвертый Интернационал
Архив
Что такое МСВС?
Что такое МКЧИ?

Книги

Другие языки
Английский
Немецкий
Французский
Итальянский
Испанский
Индонезийский
Польский
Чешский
Португальский
Сербохорватский
Тамильский
Турецкий
Сингальский

МСВС : МСВС/Р : История

Версия для распечатки

Рецензия на книгу Стивена Коткина Сталин: Парадоксы власти, 1878-1928

Часть первая

Фред Уильямс
25 июля 2015 г.

В ноябре 2014 года издательство Penguin Press выпустило первый том предполагаемой трехтомной биографии Сталин: Парадоксы власти, 1878-1928 (Stalin: Paradoxes of Power, 1878-1928), написанной профессором Принстонского университета Стивеном Коткиным (Stephen Kotkin). Многие первоначальные рецензии расхваливали эту переполненную недостатками работу. Она была даже номинирована на Пулицеровскую премию в категории биографий. Почти ничего не добавляя к тому, что известно о первых пятидесяти годах жизни Сталина, Коткин произвел на свет чрезмерно раздутую и плохо написанную работу, которая пережевывает многое из антикоммунистической и сталинистской лжи времен «холодной войны», дополняя ее новыми пунктами собственного изобретения. Таким образом, автор вносит свою лепту в продолжающиеся после 1991 года попытки фальсифицировать советскую историю и создать ее новое, насквозь реакционное изложение.

Предмет работы Коткина противоречив и сложен. Многие авторы пытались раскрыть загадку Сталина, и книга Коткина появляется на весьма запруженном книжном рынке. За последние годы появилось поразительно большое количество биографий Сталина. После распада СССР вышло более трех тысяч работ на разных языках, более 2200 биографий вышли различными изданиями. Более тысячи биографий написаны на английском языке; число биографий на русском языке ненамного отстает от этого. Существует огромная литература в журналах и других периодических изданиях. Аннотированная библиография, опубликованная в 2007 году [1], насчитывает 1700 статей, появившихся на одном лишь английском языке до 2005 года.

Коткин в Институте им. Гарримана, февраль 2015 г.

Огромное количество книг и статей отражает непрекращающийся интерес к Сталину, трудности в понимании его судьбы. В начале 1920-х годов этот ранее малоизвестный большевик появился из ниоткуда, все более наращивая свое политическое влияние. В конечном итоге он оттеснил от власти конкурентов, которые были, несомненно, более популярными, одаренными и принципиальными, нежели он сам. Спустя двадцать лет после революции он запустил машину Большого террора, уничтожившую почти всех руководителей Октябрьской революции. Жертвами Сталина — теми, кто был арестован, подвергнут пыткам и расстрелян, — стали люди, являвшиеся до революции и в первые годы Советской власти его товарищами по партии и соратниками.

С момента своего восхождения к власти Сталин совершил множество грубейших ошибок. К ним можно отнести: неверное понимание экономического развития в Советском Союзе; политические решения, в результате которых рабочий класс потерпел тяжелейшие поражения в Великобритании, Китае, Германии, Испании и в других странах; проведение безрассудной коллективизации, приведшей к ужасному голоду 1932-33 годов; обезглавливание Красной армии путем убийства более сорока тысяч её командиров накануне Второй мировой войны; дезориентация мирового рабочего движения в результате Пакта между Гитлером и Сталиным в 1939 году. Несмотря на все это Сталин оставался у власти до самой своей смерти в 1953 году. За время его долгого правления советский народ понес огромные жертвы — одна только победа над Гитлером унесла 27 миллионов жизней. В результате почти 25 лет абсолютной личной власти Сталина Советский Союз оказался экономически, политически и культурно искалечен катастрофическими последствиями его политики, от которых СССР так никогда и не смог оправиться.

Сталин, фото М. Наппельбаума, 1924 г.

Поразительная карьера этого диктатора ставит перед нами множество вопросов. Как подобный человек пришел к власти? Как власть повлияла на него? Каким образом Сталин сделался, по выражению Троцкого, «могильщиком революции»?

Когда Троцкий отвечал на эти вопросы в своей незаконченной биографии Сталина [2], то сумел осмыслить роль Сталина в контексте теоретически продуманного понимания судьбы Октябрьской революции. Троцкий идентифицировал и объяснил социальную базу власти Сталина — растущую советскую бюрократию, распространившую свою власть на партийный и государственный аппарат.

В отличие от Троцкого, Коткин не имеет теоретически стройной концепции Октябрьской революции и понимания всей сложной природы раннего советского режима. Ему мешают собственные политические преставления [3]; в своем подходе к теме он проявляет неограниченный субъективизм. В книге он постоянно высмеивает Маркса, Ленина и, в особенности, Троцкого. Что же касается Сталина, то его Коткин уважительно изображает твердым марксистом и настоящим учеником Ленина.

Коткин далеко не в первый раз настаивает на том, что в личности Сталина марксизм достиг своего наивысшего воплощения. В своей единственной до сих пор опубликованной крупной работе Магнитная гора: Сталинизм как цивилизация (Magnetic Mountain: Stalinism as a Civilization), вышедшей в 1995 году, Коткин изображает Сталина (и сталинизм) в качестве ни больше ни меньше как кульминации Просвещения!

В своей новой книге, описывая восхождение Сталина к власти, Коткин часто выражает удивление по поводу «парадоксов» этой темы: и когда он касается геополитических контекста до и после Октябрьской революции, и когда он обрисовывает характер своего героя. Портрет Сталина, созданный Коткиным в первом томе, представляет собой «сверхъестественную смесь правоверных марксистских убеждений и чувствительности в отношении власти, тенденций социопата и исключительного усердия и упорства» (xi). Его Сталин — это «обидчивый, двуличный, мерзкий провокатор» (513), который «отчаянно изобретал ложные аргументы и проявил себя чувствительным, интеллектуальным грубияном» (524); он «вышел победителем, затаившим злобу, жалость к самому себе, чувство обиды, чувство жертвы» (591). «Злобный характер Сталина бросался в глаза» (719); наконец, Коткин указывает на «крайнюю мстительность Сталина» (723). Возможно, чтобы избежать исключительно тёмных красок в портрете своего парадоксального героя, Коткин добавляет, что «он также мог казаться обаятельным, он был лояльным благотворителем тех, кого взял “под своё крыло“» (465).

Коткин убеждён, что большинство биографов существенно недооценили интеллектуальные способности Сталина. Однако его собственные свидетельства зачастую опровергают этот тезис. Неоднократно пытаясь доказать, что Сталин бы ведущим теоретиком марксизма, Коткин пишет: «Немногие знали, что в своей работе “Анархизм или социализм?” (1906-7) он много заимствовал у умершего Георгия Телия. Что же касается его книги “Основы ленинизма”, то он многое переписал из рукописи Ленинская доктрина революции ещё жившего в то время Филиппа Ксенофонтова» (544). В отличие от других ведущих марксистов, занимавшихся в годы Первой мировой войны исследованием причин краха Второго Интернационала и взрыва империалистической войны, «будущий судья всех видов мышления не оставил после себя вообще никаких мыслей, даже записной книжки» (153). А спустя много лет «проявилась досадная неспособность Сталина понять фашизм» (550). И все же Коткин абсурдно утверждает, будто «Сталин победил Троцкого в той сфере, в которой этого грузина считали особенно уязвимым — в сфере идеологии, — и где он всё-таки показал себя» (591). Коткин возвышает теорию Сталина о построении социализма в одной стране до высших образцов человеческого мысли. Теорию перманентной революции Троцкого, детально описавшую движущие силы русских революций 1905 и 1917 годов и вобравшую в себя интернационализм Ленина и Троцкого, Коткин обходит молчанием. Многие историки наглядно продемонстрировали несовместимость реакционной националистической перспективы Сталина с марксизмом, но Коткин беспечно отмахивается от их доказательств.

В конечном итоге, в качестве доказательства марксизма Сталина Коткин повторяет набор голословных фраз: «погружение Сталина в марксизм» (427); «Сталин снова и снова возвращался к пробному камню трудов Ленина. Фундаментальный факт о нём: он смотрел на мир сквозь марксистские очки» (462); «ясно, что он был пропитан марксистской идеологией» (470). «В качестве претендующего на верность ученика Ленина Сталин в 1924-25 годах выдвинулся и как идеолог («капитал», «буржуазия», «империализм»), и как нарождающийся мыслитель-геостратег» (532). Коткин с явным неудовольствием высказывается по отношению к одному из наиболее авторитетных историков Советского Союза: «Карр, например, неверно назвал марксизм Сталина всего лишь “поверхностным“» (855). Несмотря на все свои потуги Коткину так и не удаётся опровергнуть суждение Э.Х. Карра.

Прежде чем указать на ряд откровенных исторических фальсификаций в книге Коткина, следует сделать несколько замечаний по поводу структуры книги, использования источников (или злоупотребление ими), а также относительно писательского стиля автора.

Структура, источники, стиль

В книге 950 страниц: основной текст насчитывает 739 страниц; затем идут 122 страницы примечаний; за ними следует библиография на 52 страницах и детальный список имен на 35 страницах. Во время одного публичного выступления прошлой осенью Коткин сказал, что провел 11 лет в работе над первыми двумя томами, прорабатывая огромное количество новых архивных материалов и старых документов, многие из которых он позаимствовал из уже опубликованных работ. Около четырех тысяч примечаний и пояснительных заметок в конце книги напечатаны, к сожалению, трудночитаемым мелким шрифтом. Огромное количество примечаний побудило многих рецензентов расхваливать «изумительное исследование» Коткина (Серж Шмеманн из New York Times), «поразительный подвиг исторического исследования» (Джей Елвес из Prospect Magazine), «громадное число исторических фигур» (Эдвард Вилсон из Independent) и «огромное количество опубликованных и архивных сведений, использованное им» (Мартин Миллер).

Этим рецензентам следовало бы несколько укоротить свой энтузиазм. Стоит только начать кропотливую проверку примечаний Коткина, то быстро выясняется, что поразительное большое их число содержит ошибки, неверную интерпретацию и необоснованные утверждения. Слишком уж часто Коткин путается в датах, указывает не тот том или не ту страницу. Проверив ряд примечаний, данный рецензент, например, должен был просто прекратить подчеркивать и поправлять ошибочные, так много их оказалось. В них присутствует масса не относящихся к делу мелочей, которые следовало бы убрать. Например, после того как Коткин описывает «пещерное заседание» между Зиновьевым, Бухариным и др. в Кисловодске, нужно ли читателю знать, что «гарвардский профессор Ричард Пайпс родился в Польше на следующий день после заседания (11 июля)» (примечание 204, с. 827)? В тексте и примечаниях прослеживается масса опечаток; ошибки в транслитерации непонятны, ведь издательство Penguin Press пользуется неплохой репутацией. У читателя остаётся впечатление, что книгу сделали по-быстрому, хотя причины такой спешки непонятны. Подобная неряшливость, помноженная на явно тенденциозный подход Коткина к своей теме, говорят скорее о политической, нежели чисто академической цели публикации.

В редкий момент откровения Коткин, по существу, признается в том, что не до конца освоил материал: «Книга… основана на кропотливом изучении сканированных и снятых на пленку архивных источников и опубликованных первоисточников, а в отношении сталинской эпохи эти материалы умножились до такой степени, что ни один исследователь не способен их проработать» (xii).

Поскольку библиография насчитывает около трех тысяч книг и статей, автор этик строк пришел к выводу, что Коткин и вправду не сумел их проработать и осмыслить. В некоторых случаях его провалы очевидны: несмотря на то, что он использовал 35 ссылок на работы Троцкого, Коткин редко цитирует сколько-нибудь значительные отрывки из написанного им и не обнаруживает кого-либо глубокого понимания взглядов Троцкого. Даже библиографические сноски на эти работы заключают в себе ошибку: Коткин насчитывает 21 том Сочинений Троцкого, опубликованных в Советском Союзе в 1920-е годы. На самом деле, Госиздат опубликовал 12 томов в 15 книгах, и в 1927 году Сталин остановил дальнейшую публикацию. Весьма сомнительно, что Коткин прочёл даже часть работ, на которые ссылается в своей библиографии. Во всяком случае, он не обнаруживает серьезного знакомства с ними.

Что же касается тяжеловесных томов документов из прежде закрытых советских архивов, опубликованных за последние два десятилетия в России, то положение с ними не многим лучше. Коткин с готовностью заимствует сведения из пятитомной Трагедии советской деревни под редакцией В. Данилова, особенно из 1-го тома (май 1927 — ноябрь 1929, 880 страниц). Он также ссылается на пятитомник Как ломали НЭП (стенографические отчеты Пленумов ЦК ВКП(б), 1928-29), каждый том которого состоит из 500-700 страниц документов. Он посвящает 10 страниц книги Шахтинскому процессу, и ссылается на двухтомник Шахтинский процесс 1928 года (1088 и 976 страниц). Иногда Коткин заглядывает в десятитомную серию Совершенно секретно: Лубянка Сталину о положении в стране (1922-1934). Наконец, Коткин ссылается на 527-страничный том комментариев, написанных А.М. Плехановым к 134 документам в сборнике ВЧК-ОГПУ в годы новой экономической политики 1921-1928. Для скрупулезного историка эти сборники представляют собой сокровищницу ресурсов. Но если историк занят селекцией архивных материалов преимущественно в подтверждение собственной заранее данной точки зрения, то легко пойти по пути вырывания отдельных кусков из контекста и злоупотребления ими. К сожалению, как мы покажем ниже, Коткин действует именно так. Но прежде несколько слов об источниках.

Эта книга — труд в высшей степени несамостоятельный, он базируется на нескольких ключевых работах. Как признается сам автор: «Трудно представить себе, что стало бы с первой частью этого тома без существования скрупулезной работы Александра Островского Кто стоял за спиной Сталина» (xii). В порядке убывания наиболее часто Коткин цитирует следующих историков: Дмитрий Волкогонов (автор биографий Сталина, Ленина и Троцкого, написанных в эпоху «перестройки»); Э.Х. Карр (которого Коткин часто осуждает, а в одном месте употребляется в отношении него фразу «полностью и всегда неправ» [739]); Валентин Сахаров (архисталинистский историк из МГУ, без ссылок на которого многие аргументы Коткина повисли бы в воздухе); правый профессор из Гарварда Ричард Пайпс (к которому Коткин относится почти с благоговением); Исаак Дойчер (автор знаменитых биографий о Троцком и Сталине, которого Коткин цитирует неохотно); Роберт Такер (наставник Коткина в Принстонском университете; его психологический анализ Сталина Коткин часто оспаривает); уже упомянутый Островский; Саймон Себаг-Монтефиоре (журналист-историк, книга которого Молодой Сталин, как признаёт Коткин, «похожа на роман» (741); Александр Рабинович (он вызывает раздражение Коткина: «Поразительно, но Рабинович (снова) утверждает, будто диктатура была навязана Ленину и большевикам» (примечание 4, с. 804); и многие другие.

Стоит заметить, что Коткин полностью или частично игнорирует ряд ведущих историков. Моше Левин написал два проницательных исследования: Русские крестьяне и советская власть (Russian Peasants and Soviet Power) и Последняя борьба Ленина (Lenin’s Last Struggle), но Коткин всего 21 раз ссылается на них. Ясно, почему Коткин игнорирует вторую книгу Левина: эта книга начисто разрушает аргументы — выдвинутые московским профессором Валентином Сахаровым в книге Политическое завещание Ленина, — будто некоторые из последних диктовок, писем и статей Ленина являлись подлогом. Коткин, наоборот, с радостью подхватывает эту теорию, пытаясь доказать, будто Ленин просто не мог в последние месяцы своей политической жизни заключить союз с Троцким против Сталина.

В свете поддержки Коткиным беззастенчиво просталинской работы Сахарова на первый взгляд непонятно, почему он обходит стороной известный двухтомник Политическая биография Сталина, написанный в 2004 году Н.И. Капченко. Но, прочитав книгу Капченко, становится ясно, что, несмотря на благожелательное отношение автора к Сталину и критическое — к Троцкому, он все же недвусмысленно заявляет: «Не вдаваясь в детали и нюансы, замечу, что имеющиеся в распоряжении науки документы и свидетельства огромного числа лиц не дают ни малейших оснований ставить под вопрос неопровержимый факт существования политического завещания Ленина» (Н.И. Капченко, Политическая биография Сталина, 2004, том 1, с. 638). Ниже мы ещё вернемся к этой теме.

Наиболее вопиющее упущение Коткина — это полное игнорирование семитомной серии Вадима Роговина Была ли альтернатива [сталинизму]? (1991-2002). В этом непревзойденном исследовании Роговин поставил перед собой задачу тщательно воспроизвести основные спорные вопросы и борьбу внутри большевистской партии в период 1923-1940 годов. Он продемонстрировал существование значимой оппозиции зарождающемуся режиму Сталина. Независимо от политической позиции Коткина, будь он добросовестным историком, он был бы обязан сослаться на эту выдающуюся работу и продемонстрировать, где и в чем ошибся Роговин. Просто игнорировать её неприемлемо с точки зрения серьезного исследования истории, и это ещё раз говорит о том, что цели Коткина политические, а не академические. Коткин не может возразить, будто он незнаком с работой Роговина. Он часто ссылается на книгу Дональда Рейфилда 2004 года Сталин и его подручные (Donald Rayfield, Stalin’s Hangmen). В библиографии к своей работе Рейфилд указывает четыре из шести томов Роговина, говоря про них: «Источники, которым я весьма обязан» (495-496).

Последним из редко упоминаемых Коткиным источников является написанная Стивеном Коэном в 1973 году биография Бухарина. Совершенно непонятно, почему Коткин всего шесть раз упоминает книгу своего бывшего коллеги по Принстону? Унижает ли Сталина его сравнение с Бухариным? Поскольку Бухарин играл важную роль и как союзник и, затем, как противник Сталина, постольку читатель вправе ожидать от Коткина более серьезного отношения к этой значимой фигуре.

Примечания:

[1]. David R. Egan & Melinda A. Egan, Joseph Stalin. An Annotated Bibliography of English Language Periodical Literature to 2005, Lanham, MD: Scarecrow Press, 2007.

[2]. К тому моменту, когда Троцкий был убит в августе 1940 года агентом Сталина Рамоном Меркадером, он успел закончить семь из двенадцати глав биографии Сталина. Отрывки и заметки к остальным главам были позднее собраны Чарльзом Маламутом в английском переводе, опубликованном издательством Harper Brothers в 1941 году.

[3]. Коткин — открытый враг марксизма, который он зачастую сводит к вульгарной карикатуре. Некоторое представление о его мировоззрении можно получить, просмотрев список работ, которые он рекомендует для чтения в журнале Foreign Affairs в 2009 году.