|
НА МСВС
Эти и другие сообщения и аналитические обзоры доступны
на английском языке по адресу
www.wsws.org
Новости и комментарии
Социальные вопросы
История
Культура
Наука и техника
Философия
Рабочая борьба
Переписка
Трибуна читателя
Четвертый Интернационал
Архив
Что такое МСВС?
Что такое МКЧИ?
Книги
Другие языки
Английский
Немецкий
Французский
Итальянский
Испанский
Индонезийский
Польский
Чешский
Португальский
Сербохорватский
Тамильский
Турецкий
Сингальский
|
|
МСВС : МСВС/Р : Троцкизм
Дэвид Норт
Версия для распечатки
Глава 27. Хансен обесценивает марксистскую теорию
23 апреля 2002 г.
14 января 1961 года Хансен представил Политическому комитету СРП доклад в защиту своего «Проекта тезисов». Его доклад и замечания в поддержку доклада других членов Политического комитета раскрывали всю глубину падения теоретического уровня СРП. Несмотря на резолюцию Восемнадцатого съезда, политика СРП в отношении Кубы означала возобновление, в несколько иной форме, правой ориентации, которая преобладала в изначальной кампании по перегруппировке. Объяснение Хансеном причин, почему СРП должна немедленно ответить на вопрос о том, считается ли она Кубу рабочим государством или нет, сделало совершенно ясным, что партийное руководство находится под давлением общественного мнения среднего класса и радикальных кругов:
«Есть личности, подобные Сартру, весьма значительные личности среди интеллигенции, которые имеют свою позицию. Прав он или нет? Или К. Райт Миллc. Я уверен, вы все читали Послушай, Янки [ Listen, Yankee ]. По крайней мере многие в этом зале читали Послушай, Янки. Скажите, прав он или не прав? Крупной, важной фигурой в академическом мире Соединенных Штатов была проведена оценка Кубинской революции. Теперь перед нами стоит политическая необходимость ответить, какова наша точка зрения в этом вопросе. Хуберман и Суизи уже заняли определенную позицию. Согласны мы с ней или нет? Коммунистическая партия имеет свою точку зрения относительно характера революции. Какова наша позиция — согласны мы или нет с ними?
Другими словами, мы чувствуем, что сейчас необходимо принять определенное политическое решение относительно основных характеристик этой революции. В конечном счете оно сводится к следующему вопросу: следует ли нам вмешаться в спор, который идет среди всех этих течений и фигур, или нам следует воздержаться от этой дискуссии и подождать еще немного, прежде чем занять определенную позицию? Если мы будем ждать, нам будет нанесен политический урон. Политическая необходимость вынуждает нас обратиться к теоретическим вопросам кубинской революции» (1).
Без малейшего смущения Хансен признавал, что слишком далеко заходящая озабоченность СРП событиями на Кубе (которые должны были послужить оправданием ее раскола с МКЧИ) главным образом мотивировалась практическими соображениями, вытекавшими из желания укрепить связи с американской мелкобуржуазной радикальной (и не очень радикальной) интеллигенцией, о представителях которой Хансен говорил как о «крупных, важных» фигурах!
Вульгарный характер мышления Хансена выразился в манере, с которой он принялся убеждать Политический комитет СРП в пролетарском характере кубинского государства. Его изображение почти сродни сатире на прагматический метод, который строит обобщения на основе фактов, извлеченных из случайных наблюдений:
«Далее, выводы, к которым мы пришли, — это не просто размышления или предположения, они не основаны на некоторой политической вере в то, что собирается предпринять существующий там режим. Наши характеристики просто отражают факты. Факт, что капиталисты были экспроприированы на Кубе. Факт, что там вступает в действие плановая экономика. Факт, что там существует качественно отличный тип государства. Не важно, как вы называете эти вещи, они являются фактами, с которых всем нужно начинать. Таково положение дел» (2).
Эти «факты», как их представил Хансен, были лишены критического анализа. Как позднее объяснил Международный Комитет, манера, при помощи которой Хансен обращался с «фактами» как с неким независимым арбитром истины, походила на повадки беззастенчивого прагматика. Он не потрудился исследовать природу тех аналитических концепций, которые использовались им — сознательно или бессознательно — в самом процессе извлечения этих «фактов». Утверждение, что капиталисты были экспроприированы, не объясняло само по себе природу экспроприации. Ссылка на создание плановой экономики была не менее абстрактна, в виду того, что не были проанализированы основы и перспективы «планирования» Кастро. И история с тех пор показала, что при отсутствии систематической индустриализации и без освобождения Кубы от преобладания монокультурной экономики, основанной на сахарном тростнике, научное планирование было невозможно.
Но самым абстрактным из всех заявлений Хансена была его ссылка на «качественно отличный тип государства». Отличный от чего? Хансен не сказал. Его утверждение нужно было просто принять на веру. Конечно, большинство в Политическом комитете СРП имело представление о том, на что ссылался Хансен. Живописный образ вооруженного партизана, возможно, промелькнул в их сознании, когда они слушали Хансена. Он, несомненно, очень отличался от образа представителя департамента полиции Нью-Йорка. Но вооруженные партизаны и народная милиция сами по себе не определяют классовой природы государственной власти и не доказывают существования небуржуазного типа государства. Возникновение таких органов в ходе народных демократических революций — ни в коей мере не исключение. То, что сделало государство, возникшее в результате революции большевиков, «качественно отличным» — была не милиция, а форма Советов, через которые пролетариат осуществлял власть.
Таким образом «факты», которые, по мнению Хансена, служили отправной точкой его анализа, основывались на концептуальных положениях, не выраженных прямо и ясно (при этом мелкобуржуазного, а не марксистского характера), на необоснованных предположениях и хаотичных впечатлениях.
Дальнейшие соображения Хансена выглядели еще хуже. Подбирая аргументы подобно циничному юристу, пытающемуся обделать дельце — способ представления, на котором специализировался Хансен — он сделал обзор «фактов», с которыми могли согласиться все разумные люди в руководстве СРП:
«Я не хочу повторять того, что написано в тезисах, которые находятся перед вами, так как я ожидаю, что каждый прочтет и изучит их. Но мне хотелось бы представить вам соображения, с некоторыми из которых, я уверен, вы согласитесь, с другими вы можете согласиться или нет, а некоторые соображения представляют мое личное мнение. Итак, прежде всего, позвольте мне указать на то, с чем вы согласитесь, как я думаю, по вопросу о Кубе, прежде чем я приступлю к спорным вопросам, если они являются спорными. Очень важно в начале дискуссии понять, с чем мы согласны. Это намного облегчает дискуссию, какими бы ни были нюансы в тех позициях, которые мы занимаем.
Первый факт, с которым, я думаю, мы все можем согласиться, следующий: революция началась под мелкобуржуазным руководством, программа которого, в основном, носила буржуазно-демократический характер. Это один из пунктов, с которым, я думаю, все согласятся уже по той причине, что само руководство это признает. Руководство Кастро говорит это. Далее, есть две особенности этого руководства. Одна особенность заключается в том, что оно было чрезвычайно радикальным. Оно верило в вооруженную революцию. Оно ее провело на практике и защищало ее. И позвольте мне добавить, что это абсолютно допустимо [legal] на Кубе. Я не говорю, что это допустимо здесь, но на Кубе вполне оправданно [legal] защищать вооруженное свержение правительства.
Это руководство имеет еще одну черту, с которой, мне кажется, все согласятся. Его первые призывы были обращены к широким слоям населения — к рабочим, крестьянам, ко всем — в надежде получить в ответ стихийное восстание, некие действия, которые реализовали бы эти призывы. Затем, после того как они обнаружили, что это не сработало, они принялись за организацию вооруженных сил, в основном состоящих из крестьян и сельскохозяйственных рабочих. Я думаю, эти факты настолько очевидны, что никто не станет их отрицать. Конечно, в нашем движении каждый согласится с ними. Я думаю, мы также согласны между собой, что эта революция имеет чрезвычайно глубокий характер, и что она далеко продвинулась по части экономических и социальных мер. Все с этим согласятся, даже если они не согласятся с тем, как эти меры называть. Я думаю, каждый согласится, что революция началась при поддержке крестьянства и сельскохозяйственных рабочих, что она имела или вскоре завоевала сочувствие городских рабочих и, наконец, их активную поддержку. Такова нынешняя стадия революции, и, я думаю, каждый, кто там был и учился, согласится с этим пунктом.
Наконец, я думаю, все согласятся, что Кубинская революция показала сильные демократические и социалистические тенденции. Она гораздо более демократична, чем что-либо из того, что нам приходилось видеть за долгое время.
Именно здесь мы согласны относительно главных фактов.
Я думаю, мы также согласны в том, каковы наши главные задачи в отношении Кубинской революции, а это вопрос ключевой важности для нашей партии. Для дискуссии нам бы также хотелось иметь согласие насчет того, какая линия имеет для нас ключевое значение.
Первой главной задачей является защита этой революции от империализма. В этом наша главная озабоченность как партии в отношении Кубинской революции.
Я думаю, мы согласны, что мы должны защищать все институты, созданные на Кубе, такие как плановая экономика, экспроприация буржуазии, — мы защищаем эти революционные институты от контрреволюции. Это обширная область согласия.
Я думаю, все согласны, что мы должны делать все возможное, чтобы привлечь американское рабочее движение на сторону Кубинской революции, а также привлечь студентов и интеллигенцию, — всех, кого мы можем сплотить, на защиту этой революции. И я думаю, мы согласимся относительно некоторых задач внутри Кубы, как бы мы ни называли те разнообразные события, которые там произошли. Во-первых, с тем, что мы проводим политику, направленную на расширение и развитие пролетарской демократии. Это наша задача номер один. Во-вторых, с тем, что мы проводим политику, направленную на построение революционной социалистической партии. Другими словами, мы проводим политику углубления, расширения социалистического сознания, которое уже вступает в силу на Кубе. И что мы проводим политику, направленную на расширение Кубинской революции по всей Латинской Америке. Мы все согласны с этим, как бы мы ни называли все эти различные явления. Таким образом, у нас имеется обширная область согласия.
Я хочу подчеркнуть снова и снова — обширная область согласия, которую мы имеем. Я делаю это, потому что в дискуссии существует естественная тенденция подчеркивать различия, подчеркивать все нюансы, которые представляются большими, чем они есть на самом деле. Дело в том, что наши области согласия так обширны, так прочны, что мы можем позволить себе вполне легко рассматривать вещи с другой точки зрения» (3).
Как мы отметили ранее, утверждения Хансена были перегружены несформулированными теоретическими посылками, которыми он прикрывал собственные мелкобуржуазные взгляды. Например, он назвал «обширной областью согласия» защиту «всех институтов, созданных на Кубе», не анализируя классовые отношения внутри Кубы, на которые опирались эти институты. Не установив вначале, что эти институты представляли власть пролетариата, Хансен оказал им открытую поддержку. В то же время защита этих институтов просто отождествлялась с защитой Кубы от американского империализма, как будто критическое отношение к режиму Кастро было несовместимо с защитой Кубинской революции от Соединенных Штатов. Утверждение Хансена, что защита Кубинской революции была «нашей главной заботой как партии в отношении Кубинской революции», было заявлением, которое троцкисты не сделали бы даже в отношении СССР. Защита любой революции, даже той, что дает власть пролетариату, является тактикой марксистской партии, подчиненной стратегии мировой социалистической революции. Более того, утверждение Хансена не решало целый ряд взаимосвязанных политических вопросов: в соответствии с какой программой и перспективой СРП собиралась организовать защиту Кубинской революции? На какие классовые силы СРП намеревалась опереться в этой защите?
Следует, однако, подчеркнуть, что безусловная защита Кубинской революции от угрозы американской интервенции не требовала определения Кубы в качестве рабочего государства. Для троцкистов антиимпериалистический и демократический национальный характер борьбы кубинского народа под руководством Кастро был достаточен, чтобы потребовать неустанной деятельности в защиту Кубинской революции. Но из безусловной защиты Кубы вовсе не следовало, что марксисты были обязаны провозгласить существование рабочего государства на острове. Хансен настойчиво стремился стереть различия между этими двумя отдельными вопросами.
Что же касается заявления Хансена о том, будто СРП была предана делу построения революционной социалистической партии на Кубе, то эта цель уже была выхолощена таким образом, чтобы соответствовать нуждам приспособления к кастроизму. Вторя паблоистам, Хансен выдвинул мнение, согласно которому троцкизм был не чем иным, как одним из течений, которые будет играть роль в создании будущей мировой партии. Четвертый Интернационал, считал он, не мог претендовать на название мировой партии социалистической революции:
«А теперь позвольте мне сказать, не откладывая на потом, что такая партия еще не была создана. Маркс таковой не построил. Ленин таковой не построил. Они заложили основы такой партии. Их цель была абсолютно ясна, то есть у них была ясность относительно того, куда они держали курс. Но они никогда не понимали такую партию как узконациональную. Они понимали ее как международную, как партию, которая способна выполнить величайшую задачу, стоящую перед человечеством, ведущую нас от капитализма к социализму.
Когда мы говорим, что капитализм уже перезрел для революции, мы также говорим, что в международном масштабе события уже перезрели для создания такой партии, огромной международной партии, обладающей знаниями и способностями, как политическими, так и теоретическими, для выполнения этих великих задач. Как мы собираемся построить такую партию? Будет ли она построена до революции? Было бы очень хорошо, если бы так случилось — по крайней мере, так говорят сейчас кубинцы — было бы хорошо иметь такую партию заранее. Дело в том, что такую партию необходимо построить в процессе революции, по мере того как революция будет проходить с различной степенью успеха. Перед этим фактом мы стоим сейчас. В некоторых странах, я думаю, мы сможем построить национальные секции партии до начала революции, а в некоторых странах, подобно нашей, я думаю, существуют абсолютные условия для успеха. В других странах революция продвигается вперед быстрее, чем партия. Этот факт очевиден в современной политике» (4).
Хансен специализировался на извращении исторической правды для создания смехотворных посылок, которые он сам мог бы потом опрокинуть как соломенных чучел. Ни Маркс, ни Ленин не были создателями «узконациональных» партий. Их политическая энергия была сконцентрирована именно на создании международной рабочей партии. Заявлять, как Хансен, что они не построили таких партий, значит отрицать исторические факты — деятельность Первого, Второго и Третьего Интернационалов.
Целью «вывиха» Хансена было обосновать существование совершенно другого типа международной партии, чем та, которую построили Ленин и Троцкий. Для марксистов интернациональная партия основывалась на общей мировой программе. Кадры международной партии создаются и обучаются на основе этой программы, которая является выражением объективных интересов мирового пролетариата. Создание такой мировой партии на основе единой программы является насущной задачей, стоящей перед марксистами во всех странах, независимо от политической конъюнктуры, которая существует в любой отдельной стране. В той степени, в какой эта задача откладывается до возникновения революционных боев, развитие революции по сознательному пролетарскому курсу, направленному на завоевание власти, оказывается в серьезной опасности.
Хансен в действительности говорил о создании многоклассовой, политически неоднородной «мировой» организации, в которой троцкисты приспособлялись бы к немарксистским, непролетарским силам: о фарсовой пародии на сталинский «рабоче-крестьянский» интернационал. Утверждение, согласно которому необходимо построить революционные партии в некоторых странах до начала революции в качестве «абсолютного условия» их успеха, но возможно, нет необходимости создавать их в других странах — это полный разрыв с марксизмом. Хансен фактически повторял слово в слово доводы Пабло, который оправдывал капитуляцию перед сталинизмом и буржуазным национализмом на том основании, что не было времени строить независимую троцкистскую организацию. Логическим результатом этой перспективы — конъюнктурного ликвидаторства — должно было быть и было прекращение борьбы за построение троцкистских партий в мире и в особенности в Соединенных Штатах!
Тот факт, что позиция Хансена получила полную поддержку в руководстве СРП, показал степень отступления партии от позиций, которые она защищала в борьбе против паблоизма десятилетие ранее. Старшее поколение партийных лидеров махнуло рукой на американский рабочий класс и не видело перспектив для СРП. Капитулянтские настроения, охватившие теперь старых сторонников Кэннона, явно выразились в доводах Морриса Штейна во время дискуссии в Национальном комитете, которая последовала вслед за докладом Хансена:
«Теперь, когда мы обсуждаем факты, я думаю, важнейшим фактом Кубинской революции — если вам угодно знать, как все это могло произойти — фактом номер один является существующая мировая реальность. Без нее не было бы Кубинской революции. Это факты борьбы не на жизнь, а на смерть между двумя социальными системами, которые преобладают в жизни всего мира. Могли вы хотя бы на минуту предвидеть Кубинскую революцию до, скажем, Русской революции 1917 года?
Итак, существует новая мировая реальность, с которой мы имеем дело сегодня. И этой мировой реальностью является революция 1917 года плюс война и ее результаты. А именно: революции в Югославии, Китае, в странах Восточной Европы; рост могущества Советского Союза, который уже перестал быть изолированным рабочим государством, борющимся за свое существование; это могучая держава, вторая по величине сила в мире. И силой обстоятельств, не последним из которых является Китайская революция, Советский Союз сегодня — вместо выполнения контрреволюционной роли — вынужден, в интересах самозащиты, что бы вы ни говорили, встать на сторону революции.
Это новый элемент в современной мировой ситуации, без которого нельзя понять, что произошло далее» (5).
Всего десятью годами ранее Штейн сыграл выдающуюся роль в борьбе против Пабло, подвергнув беспощадной критике его ликвидаторские взгляды. Он особо осудил попытку Пабло наделить сталинизм революционной ролью в международной классовой борьбе. Штейн отверг мысль о том, что основная задача Четвертого Интернационала могла быть решена просто путем роста «объективных факторов», благоприятных для революции. Отвечая на разговоры Пабло о «всепоглощающих революционных волнах», Штейн предупредил, что «не существует ни одной капиталистической страны, о которой мы могли бы с полной уверенность. сказать, что там полностью разрешен кризис пролетарского руководства». Затем он продолжил следующим образом:
«Раздутый оптимизм по поводу революционной волны, которая распространяется из страны в страну, с континента на континент, является прикрытием глубокого пессимизма относительно способностей рабочего класса и революционного авангарда. Результатом проведения такой линии может быть только ликвидаторство. Зачем утруждать себя построением партии, когда все решается или решится в конечном итоге с помощью растущей революционной волны. Зачем проявлять заинтересованность в профсоюзной деятельности или терпение в отношении отсталых рабочих, если все охвачено пламенем революции. Зачем изучать классиков марксизма, если их положения нельзя применять в новую эпоху?» (6).
К 1961 году Штейн забыл все, во что когда-то верил. Теперь он с беззастенчивым пренебрежением говорил о марксистской теории:
«Теперь отвлекаться на дискуссию, в которой главное место уделяется вопросу о руководстве на Кубе, вопросу о его мелкобуржуазной природе и его происхождении, является эмпиризмом, вы здесь ломитесь в открытую дверь, так как мы все это принимаем без обсуждения.
Но я думаю, что нам следует кое-что добавить, а именно, что вы имеете дело с группой молодых людей, очень молодых, поскольку речь идет о мировых лидерах современности, и я не имею в виду молодых только по сравнению с Аденауэром. Это молодые люди около тридцати лет...
Всем им едва более тридцати.
Пункт номер два: это очень смелые люди, бескорыстные люди, борцы. Они начали путь с искренним желанием избавить свою страну от режима Батисты и американского империализма. Это большая задача.
При данном сочетании мировых обстоятельств и будучи эмпириками, они приспосабливаются. А места для приспосабливания очень немного. Либо вы на стороне американского империализма, либо вы принимаете помощь Советского Союза и стран советского блока» (7).
Штейн более не верил в то, что альтернативой являлась сознательная стратегия, основанная на перспективе мировой социалистической революции. Четвертый Интернационал, по мнению Штейна, не имел независимой программы, которую мог предложить массам на Кубе. Скрывавшаяся за этим потеря веры в жизненность троцкизма и его долгосрочные перспективы обнаружилась Штейном, когда он заявил следующее: «Итак, то, что мы имеем, является для нас весьма особенным феноменом. Мы проводим лучшую часть жизни, полемизируя с людьми, которые говорили как революционеры, а действовали как реформисты! Мы потратили жизнь на это. Я думаю, нам следует приветствовать перемену» (8).
Эта речь была лебединой песней Штейна. Хотя ему еще не было шестидесяти лет, Штейн политически исчерпал себя после 30 лет участия в революционном движении. Его капитуляция перед кастроизмом была и политической и психологической подготовкой к деморализованному уходу в отставку. Бросив политическую деятельность, Штейн и его жена Сильвия Блинкер ушли в тень, формально не покидая партии, но порвав все активные связи с ее повседневной работой. Исполнилось собственное предсказание Штейна: какая нужда была в старых троцкистах, если молодые люди, подобно Кастро, добивались успеха без теоретического багажа Четвертого Интернационала?
Лесть кастроизму была политическим выражением отречения СРП от революционной перспективы для американского рабочего класса. Вот почему позиция СРП в отношении Кубы шла рука об руку с ее полной ликвидацией, растворением в политике протеста среднего класса в Соединенных Штатах.
Ключ к пониманию краха СРП как революционной партии нужно искать в анализе упадка Компартии Америки, проведенном самим Кэнноном.
В 1954 году он писал:
«Перерождение Коммунистической партии началось после ее отказа от перспективы революции в этой стране и после того, как она превратилась в группу давления и крикунов, восхвалявших сталинистскую бюрократию в России, что ошибочно принималось за защиту революции "в другой стране"...
То, что произошло с Компартией, несомненно произошло бы с любой другой партией, включая нашу, если бы она отказалась от борьбы за социальную революцию в этой стране как от реалистической перспективы нашей эпохи и деградировала бы до роли сочувствующего революциям в других странах.
Я твердо верю, что американские революционеры должны действительно проявлять внимание к революциям в других странах и пытаться помочь им любыми доступными средствами. Но наилучшим способом сделать это является создание партии с уверенной перспективой революции в нашей стране.
Без такой перспективы коммунистическая или социалистическая партия порочит свое имя. Она перестает способствовать развитию революции и становится препятствием революционному делу рабочих в своей стране. И ее сочувствие другим революциям также не многого стоит» (9).
В 1939-40 годах, в период борьбы внутри СРП по вопросу о классовой природе Советского государства, Троцкий с насмешкой просил меньшинство Бернама-Шахтмана ясно высказать, какие стратегические и программные выводы нужно было сделать из их положения о том, что Советский Союз более нельзя считать рабочим государством. Таким образом он пояснил, что борьба не была просто дискуссией о терминологии. Отклонение меньшинством положения Четвертого Интернационала о том, что СССР является рабочим государством, сложно переплеталось с глубокими разногласиями с троцкизмом во всех основополагающих вопросах.
Точно таким же образом вопрос о Кубе не был просто вопросом о разногласиях по части терминологии. Хансен стремился избежать формулировки, принципиально объяснявшей значение, как для марксистской теории, так и для программы Четвертого Интернационала определения Кубы как рабочего государства. Он отказался точно назвать, какие выводы троцкистское движение должно сделать из факта образования якобы рабочего государства под мелкобуржуазным немарксистским руководством Кастро. Хансен попытался прикрыть ликвидаторскую сущность позиции СРП бессмысленными заявлениями о том, что победа Кастро «вновь подтвердила правильность теории перманентной революции». Эта оценка вскоре была отвергнута хансеновскими протеже из Карлтонского колледжа в современном руководстве СРП, которые теперь вполне открыто признают, что линия американской партии в отношении Кастро была в действительности опровержением теории перманентной революции.
Борьба, начатая Международным Комитетом по инициативе его британской секции, Социалистической Рабочей Лиги (СРЛ), против решения СРП о воссоединении с паблоистским Интернациональным Секретариатом на базе общей платформы капитуляции перед кастроизмом, представляла собой критическую веху в развитии Четвертого Интернационала. В противовес предательству СРП своей прошлой позиции относительно паблоизма, британская СРЛ взяла на себя ответственность за защиту всего политического и теоретического наследия троцкизма и путем этой борьбы вновь укрепила основы для построения Четвертого Интернационала.
Примечания:
1. Joseph Hansen, Dynamics of the Cuban Revolution: The Trotskyist View (New York: Pathfinder Press, 1978), p. 83.
2. Ibid., pp. 86-87.
3. Ibid., pp. 87-89.
4. Ibid., p. 91.
5. SWP Discussion Bulletin, vol. 22, no. 2, February 1961, pp. 20-21.
6. National Educational Department Socialist Workers Party, Toward a History of the Fourth International, June 1973, part 3, vol. 2, pp. 77-79.
7. SWP Discussion Bulletin, February 1961, p. 21.
8. Ibid.
9. James P. Cannon, The First Ten Years of American Communism (New York, Lyle Stuart, 1962), pp. 37-38.
[an error occurred while processing this directive]
|
