Group

LEFT-FEM

Открытие группы - 8 марта 2014

Saint Petersburg, Russia

Please log in to start following this community.

Info

Description:: Феминистская инициатива, платформа активисток РСД, АД и автономных феминисток.
Группа посвящена лево-феминистским акциям, проектам, событиям и другим политическим высказываниям по проблемам гендера.

Location:: Saint Petersburg, Russia

Other

45 postsshow all posts

LEFT-FEM

8 Jun at 5:25 pm

Пост о мизогинии и парадоксах.

О том, что с конца нулевых в российском обществе год от года крепнет волна традиционализма, консерватизма, сексизма и мизогинии, - сегодня не писал только ленивый. Это - огромная, многогранная и сложнейшая проблема, и этот пост, в общем-то, даже не о ней, ибо она слишком глобальна. Но - об одном из её крайне любопытных аспектов - об абсолютно парадоксальной ненависти к женщинам. Expand text..
Парадоксальной я её называю не потому, что мне она не нравится и даже не потому, что она несправедлива, вопиюща и антигуманна (а она именно такова) - нет, дело совсем не в этом. В чём же?
Всякий помнит, что мудрые мужи античности полагали, что у женщины нет ума, и природа её грязна и ничтожна, а значит место её - на кухне и с детьми, а также у ног мужа. Классик мужского шовинизма Аристотель считал, что поскольку "женщине не удалось стать мужчиной, то её более низкое положение - естественно", а семейная иерархия, в которой муж управляет женой и детьми так же, как и рабами - это нечто абсолютно природное и сообразное Логосу.
Так же считали многие греки, предпочитавшие избегать женского общества насколько это возможно. Поэтому женщину полагалось ограждать от обучения и коммуникации с внешним миром и содержать в определённой половине дома, покидать которую она могла только с разрешения мужчины. В этой же половине дома она жила, рожала, кормила и растила детей - вместе со всеми другими женщинами, проживавшими там - в изоляции. Впрочем, сыновей у неё забирали на другую - мужскую - половину дома ещё до наступления их отрочества - с тем, чтобы воспитать из них добропорядочных граждан (мать могла оказаться преградой для этого, ведь она - женщина). Юноши обучались с юношами и воспитывались благородными мужчинами. Философия, политика, спорт, и прочее - вот что следовало им постигнуть.Женщине среди всего этого по понятным причинам не было места: она приземлённа и ассоциируется исключительно с бытовыми услугами и досадной необходимостью продолжать род. Более она ни на что не годна.
Что ж, сегодня этот взгляд на женщину вновь становится общепринятым. Шуточки про "борщ по-мужски", для приготовления которого "необходимо взять 55 килограмм женщины и поставить к плите до полной его готовности"; шуточки про паркующихся женщин и вообще женщин за рулём; шуточки от профессоров физфака про женщин-физиков, которые, якобы, похожи на морских свинок, у которых ничего общего ни с морем, ни со свиньёй; женоненавистнические мужские сообщества, изображающие женщину то в виде мяса, то в виде аксессуара, вроде дорогих часов, то в виде надоедливой и глупой, но милой домашней собачки; кремлёвские лекции фриковатых, но именитых учёных (таких, как господин Жуков) о том, что женский мозг по природе работает только в режиме первобытных инстинктов + бытовое обслуживание - всё это очень сообразуется с античными представлениями о женщине. С одной лишь разницей.
Античность гордилась своей логикой, а потому, имея такой мизогиничный взгляд на женщину, была...гомосексуальна.
В самом деле, если любовь - это глубокое экзистенциальное влечение (а именно такова любовь, воспетая Платоном, т.е. платоническая), то невозможно любить женщину - ведь она примитивна и не может быть ни собеседником, ни гражданином. С женщиной можно только продолжать род, но даже и сексуальная связь с ней - бессодержательна, поскольку секс - это только проявление глубинной и осмысленной любви. Греки, разделявшие такой взгляд на любовь, считали подобные бессодержательные связи отвратительными. Любовь, по их мнению, возможна только между мудрыми и интеллектуально развитыми людьми. Если такими являются только мужчины, что ж, значит, любовь доступна только мужчинам. Любовь, лишённая содержания, - есть нечто грязное, и не заслуживающее подобного названия. Короче говоря, не желая запятнать себя подобной грязью (как любовь с примитивным существом), греческие мужи предпочитали любить друг друга. По большому счёту, это довольно логично: ведь как можно презирать женщину и любить её одновременно?
Вспомним "Пир" - этот бесподобный памятник гомоэротической античности. Философствующие мужчины, стремящиеся возлечь друг с другом - не из нравственной испорченности, а из платонических, то есть по-настоящему искренних любовных побуждений - прекрасный образ логически последовательных женоненавистников. Юноши, приучавшиеся с самого нежного возраста любить мудрость и тех, кто ею обладает, а также стремиться и самим обрести её, - не противоречат сами себе, презирая примитивных женщин.
Умом Россию не понять, - писал поэт. С рациональностью здесь всегда было туго: в политике, философии, обществе, в мышлении, - везде. Воспроизводя самую жестокую женоненавистническую, практически феминицидную риторику, подавляющее большинство российских мужчин даже не подозревает, о том, что их брутальная гетеронормативность чуть более чем абсурдна, алогична и парадоксальна. Ведь если ты презираешь женщин и насмехаешься над ними, тебе только и остаётся, что любить мужчин: они, в отличие от женщин, развиты и молодцы. Но нет: с яростной маскулинной пеной у рта мизогины отстаивают одновременно и правомерность женоненавистничества, и правомерность сокрушительной гомофобии. Правильно любить только женщин - утверждают они, ненавидя их и при каждом удобном случае указывая на их недалёкость, невыносимость и общую никчёмность. Только мужчины - умны, содержательны, развиты и по-настоящему достойны любви, - восклицают они, приготовляя кулак для всякого мужчины, кто осмелится любить такое развитое и прекрасное существо.
Коренится ли этот парадокс в дремучей грубости шовинистского ума среднестатистического российского женоненавистника, полагающего, что любовь - это просто физиологическая процедура, сопровождаемая комплексом бытовых услуг, а потому она волне совместима с презрением к тому, кого ты любишь; или же причина этого парадокса в отсутствии у этих мужчин способности к логическому мышлению, или в каких-то иных глубоких внутренних повреждениях рассудка, - вне зависимости от причины этой проблемы, её очевидность несомненна, а последствия - по-настоящему ужасают.

58 17

LEFT-FEM

2 Jun at 6:20 pm

Tovarisch Rakhmaninova

2 Jun at 6:04 pm

Небольшой монолог о "Монологах вагины".

Одно из самых примечательных феминистских событий этого лета в Питере - несомненно, постановка пьесы Ив Энцлер "Монологи вагины" (под руководством реж. Леды Гариной). Я не могла не сходить. Не только потому, что пьеса мегапопулярна во всём мире, и не только потому, что спектакль ставился как благотворительный - с целью поддержать Кризисный центр для женщин.Expand text..
Но, прежде всего, потому, что в обществе, где феминность, принудительно навязываемая извне, не имеет ничего общего с реальностью женщины, - любое высказывание от лица самих женщин интересно и важно. Особенно для тех, кому небезразличны темы гендера и эмансипации.
Изначально у меня было весьма двойственное отношение к этому проекту: я никогда не была сторонником подчёркивания гендерной специфики - будь то женский гендер, мужской, или какой-либо ещё. Лично мне всегда хотелось (и хочется), чтобы люди были, прежде всего, людьми - учёными, рабочими, художниками, врачами, политическими активистами, любителями музыки, и так далее. Поэтому на спектакль я шла не без осторожности. И в нём действительно было много откровенного, яростно-женского, ультрафеминного - в концентрации, превышающей всё, что привычно глазу и слуху. Не могу сказать, что это не отталкивало. В самом деле, чрезмерно откровенные повествования о специфически женских эмоциях и ощущениях, на первый взгляд, выглядят как минимум фамильярными. Думаю, немало мужчин в зале воспринимали это так: "О боже, вот бабы..." или "Ну и зачем мне про это бабское смотреть", "вечно эти женщины всё о себе да о себе, ничего, кроме своих ощущений, не видят". Думаю, я предполагаю это потому, что и внутри меня самой - как и во многих рациональных женщинах, имевших несчастье социализироваться в этом сексистском обществе - среди множества других персонажей живёт один из таких вот мужчин, поселить которого в свою личность тебя в какой-то момент принуждают в обмен на социальное признание твоей умственной полноценности. Не исключаю этого.
Однако в какой-то момент, размышляя по ходу спектакля о том, почему мне так непросто его смотреть, я поймала себя на примечательной мысли: отнюдь не сами по себе эмоции вызывают во мне внутренний протест. Ведь чтение таких плохих парней, как Миллер или Сад, Буковски или Моравиа - не вызывало у меня подобного отторжения. Хотя в книгах этих ребят - в основном одни сплошные чувства и эмоции, а также переживания собственного тела и собственной сексуальности, ничуть не уступающие монологам героинь пьесы, и даже превосходящие их в смелости и патетичности...
Похоже, причина моего дискомфорта была не в самих эмоциях, а в том, что речь шла именно о женских эмоциях. О женском переживании своего тела. Действительно, когда на эту тему говорит мужчина, мы привыкли воспринимать это как литературу и искусство: "Художник повествует нам о своих чувствах". Когда об этом говорит женщина, мы думаем: "ну вот, опять эти женские самокопания и сантименты, ни на что-то они больше не способны".
Мне вдруг стало ясно, что для того, чтобы делать литературу и искусство,в сексистском обществе женщине приходится стать во всём ещё рациональнее мужчины - чтобы её никто, даже академическое сообщество - не мог уличить в том, что где-то там у неё есть что-то, кроме математического мозга, - что-то, что может мгновенно превратить её - пусть захудалую, но всё же карету - обратно в тыкву, которая была её уделом до того, как ей удалось отстоять своё право быть услышанной.
Похоже, что женщина расплачивается за это право возможностью быть не всегда тотально рациональной и говорить о чувствах и ощущениях. Это любопытное наблюдение не могло не удивить меня. В самом деле, я на несколько мгновений представила, что на сцене - герои Моравиа (например, из аналогичного по тематике романа "Я и Он"), и вдруг всё встало на свои места и перестало быть вопиющим. Мне стало окончательно ясно, что самая опасная мизогиния - та, что спрятана глубоко внутри, а иногда и неожиданно - внутри тебя самого.
Впрочем, "Монологи..." поднимают много интересных проблем. Особенно примечательно в них то, что это - первое публично представленное произведение, отражающее дискурс женской интимности. В самом деле, фаллический дискурс представлен в нашей культуре повсеместно: в устной традиции повседневного словоупотребления и на всех заборах страны, в полотенцах с голыми девицами, что продаются вдоль федеральных трасс для известных нужд дальнобойщиков и в сотнях мужских журналов, в параде военной техники и в насаждаемом повсеместно культе маскулинности и звериной грубости, а также в сотнях женских журналов, обучающих исключительно тому как верно приноровиться к фаллической культуре.
Вагинальный дискурс, напротив, не представлен нигде . Потому, что это стыдно. Потому что это - непонятно зачем. Потому что это - неважно. Кто-то из исследователей прекрасно подметил, что в гетеронормативной культуре изображение секса всегда завершается оргазмом мужчины. Как если бы он и был единственным героем действа. Потому что нормативным в этом обществе считается именно фаллос. Возможно, как раз поэтому пьеса выглядит так провокационно и вызывающе. Что ж, и хорошо. Возможно, это - маленький шаг навстречу к эмансипации женской телесности. Возможно когда-нибудь благодаря таким маленьким шагам она тоже сможет освободиться и заговорить, и раскрыться. И позволить женщине ощутить своё тело не как проклятие, или вещь, которой кто-то будет пользоваться, и не как объект, расплачиваясь которым, можно обеспечить себе сносное существование и пропитание, и не как пространство, которое арендует государство для производства пушечного мяса. Но как самостоятельную и очень важную экзистенциальную реальность человеческого бытия.

P.S.Хочется верить, что рано или поздно подобная пьеса будет создана и о российских реалиях, и о российских женщинах - ведь многое из того, что было описано автором "Монологов..." как ужасающее - в условиях российской действительности даже и теперь выглядит как весьма безобидное, и даже привлекательное положение вещей.

P.S.S.Хочется выразить благодарность, солидарность и восхищение Леде Гариной, Асе Ходыревой и всему коллективу смелых девушек, подготовивших этот спектакль. Это было храбро, профессионально, красиво, пронзительно и здорово! Спасибо!

8 1

— Не плачь! — говорил Павел ласково и тихо, а ей казалось, что он прощается. — Подумай, какою жизнью мы живем? Тебе сорок лет, — а разве ты жила? Отец тебя бил, — я теперь понимаю, что он на твоих боках вымещал свое горе, — горе своей жизни; оно давило его, а он не понимал — откуда оно? Он работал тридцать лет, начал работать, когда вся фабрика помещалась в двух корпусах, а теперь их — семь!Expand text..
Она слушала его со страхом и жадно. Глаза сына горели красиво и светло; опираясь грудью на стол, он подвинулся ближе к ней и говорил прямо в лицо, мокрое от слез, свою первую речь о правде, понятой им. Со всею силой юности и жаром ученика, гордого знаниями, свято верующего в их истину, он говорил о том, что было ясно для него, — говорил не столько для матери, сколько проверяя самого себя. Порою он останавливался, не находя слов, и тогда видел перед собой огорченное лицо, на котором тускло блестели затуманенные слезами, добрые глаза. Они смотрели со страхом, с недоумением. Ему было жалко мать, он начинал говорить снова, но уже о ней, о ее жизни.
— Какие радости ты знала? — спрашивал он. — Чем ты можешь помянуть прожитое?
Она слушала и печально качала головой, чувствуя что-то новое, неведомое ей, скорбное и радостное, — оно мягко ласкало ее наболевшее сердце. Такие речи о себе, о своей жизни она слышала впервые, и они будили в ней давно уснувшие, неясные думы, тихо раздували угасшие чувства смутного недовольства жизнью, — думы и чувства дальней молодости. Она говорила о жизни с подругами, говорила подолгу, обо всем, но все — и она сама — только жаловались, никто не объяснял, почему жизнь так тяжела и трудна. А вот теперь перед нею сидит ее сын, и то, что говорят его глаза, лицо, слова, — все это задевает за сердце, наполняя его чувством гордости за сына, который верно понял жизнь своей матери, говорит ей о ее страданиях, жалеет ее.
Матерей — не жалеют.
Она это знала. Все, что говорил сын о женской жизни, — была горькая знакомая правда, и в груди у нее тихо трепетал клубок ощущений, все более согревавший ее незнакомой лаской.
— Что же ты хочешь делать? — спросила она, перебивая его речь.
— Учиться, а потом — учить других. Нам, рабочим, надо учиться. Мы должны узнать, должны понять — отчего жизнь так тяжела для нас...

Максим Горький. "Мать"
http://az.lib.ru/g/gorxkij_m/text_0003.shtml

1:27:05

Lib.ru/Классика: Горький Максим. Мать

Tovarisch Rakhmaninova

28 May at 4:38 pm

не совсем свежий, но отличный материал.

В России каждая четвертая женщина подвергается физическому насилию

www.mr7.ru

«Помогите, он меня бьет», «Не выпускает из дома», «Муж шантажирует ребенком» – такие сообщения поступают на горячую линию кризисного центра для женщин ИНГО каждый день уже более 20..

3 1

LEFT-FEM

29 May at 3:12 am

Культовый фильм Маргарет фон Тротт, обладатель "Золотого Льва" Каннского фестиваля 1981 г.. Две сестры, активистки международного движения солидарности, принимают непосредственное участие в событиях середины 1970-х годов. Юлиана сотрудничает в феминистском журнале, а Марианна вступает в ряды леворадикальной террористической организации и после ареста активистов группы оказывается за тюремной решёткой.
Фильм о тактиках сопротивления и настоящем, хоть и болезненном сестринстве.

1:42:05

14 5

Group

LEFT-FEM

Info

Other

Actions

45 postsshow all posts